Иоанна Хмелевская - Корова царя небесного [Божественная корова]

— Ну вот, опять! — на весь зал нервничала она, а уж Войтуся, сидевшего рядом, и вовсе оглушая. — Пожалуйста, опять проглотил! Отбирает все, что только дал! Все! Смотрите, да смотрите же, заглотал и это, подлец! Разве так можно? Да поглядите же, проше пана! Яйца!

Требование поглядеть прозвучало столь мощно, что Войтусь поглядел. Лично он не имел никакого понятия об автоматах, не знал, что собирался выиграть, почему ему время от времени что-то высыпается, а потом опять ничего. Автомат его не занимал, Войтусь занят был другим. Однако понял: то, что громкоголосая соседка назвала яйцами, расположилось на экране её автомата неровно, две штучки на средней линии, а одна на верхней. Наверное, баба чуть-чуть не выиграла, вот и разоряется.

— Ужас! — посочувствовал он.

— Полнейший ужас! — горячо подхватила пани Оля. — А деньги сейчас кончатся, я пришла, почитай, без гроша. Счастье ещё, что пан Стефан здесь, сбегаю-ка к нему, перехвачу малость, а то уйдёт… Ну вот, опять не желает дать! Проглотил последнее! Побегу к пану Стефану!

Соскочив со стульчика, соседка бросилась как раз к тому мужчине, за которым так пристально наблюдал Войтусь. Тот встретил её как знакомую и без возражений вытащил из кармана деньги. Схватив их, соседка чуть ли не бегом вернулась к своему автомату. Теперь Войтусь уже со вниманием слушал её болтовню.

— Пан Стефан всегда одалживает мне деньги, ведь я отдаю без задержки, в срок, — трещала пани Оля, явно воодушевлённая денежной инъекцией. — А я, знаете ли, предпочитаю перехватить у него, чем обращаться к ростовщикам, он мне без процента даёт… Ах, золотой, ну выдай же хоть немножко! О, смотрите, опять эти яйца, выскакивают, как назло, ну посмотрите же!

Теперь Войтусь посмотрел охотнее, ибо в болтливой соседке усматривал неплохой источник информации. Посмотрел, опять выразил соболезнование и, прежде чем пани Оля возобновила причитания, воспользовался коротенькой паузой:

— Я тоже как-то занимал у пана Стефана, да давно это было, забыл его фамилию. Вот теперь хотел снова обратиться за помощью, а невежливо обращаться к человеку, не зная фамилии. На ты мы с ним не перешли.

— Да Барнич он, Барнич! — не дала ему докончить соседка. — Стефан Барнич, правда, какой красавец? Ну да, вас это не волнует, а других… О, буквально на волосочек проскочило, до чего же вредные эти машины, упрашиваешь её, упрашиваешь, ну дай хоть что-нибудь! Видите, снова перестал платить, может, за другой сесть, а то этот только дразнит… Ну, ну, дорогой! Наконец-то! Смотри, если ещё не дашь, к другому уйду! О, видите, опять выплатил, хитрая бестия, все понимает! Ну, ну!

Получив от пани Оли нужную информацию, Войтусь извлёк из корытца свои монеты по пятьдесят грошей и пошёл к другому автомату, поняв, что больше пани Оли не вынесет. Из-за её трескотни забудет не только имя клиента, но и своё. Можно найти другой автомат тоже с неплохим видом на Стефана Барнича, а кроме того, и ещё кое-что сделать…

Всячески стараясь утаить участие Казика и нанятого им хорошего человека, Элюня сообщила комиссару Бежану на редкость невнятную информацию. Комиссар лишь понял, что в данный момент убийцы затаились у неё под дверью, а она намерена сыграть роль приманки. При условии, что он тоже примет участие. Кроме того, какая-то сверхъестественная сила помогла выявить шефа мафии, именно он и приказал её убить, но никто не знает, кто это. Однако, возможно, кто-то и будет знать.

Чрезвычайно встревоженный, комиссар сделал пару звонков, не задумываясь отказался от намерения лечь спать и заявил, что сейчас же едет к ней. Элюня в ответ предупредила, что один он не справится, убийц двое, так что не мешало бы подумать о подкреплении. А главное, пусть открыто не появляется, иначе ловушка не сработает.

От услышанного Бежан ещё больше встревожился, теперь уже из-за душевного состояния Элюни, которая явно билась в истерике. Наобещав ей для успокоения все на свете, комиссар выбежал из дому.

Только Элюня смолкла, затрещала трубка Казикова телефона.

— Да? — отозвался Казик.

— Стефан Барнич, — ответил негромко Войтусь. — Пока сидит в казино. Узнаешь адрес?

— Да, — ответил Казик.

— Странный у тебя разговор, — заметила Элюня.

Девушка была малость сконфужена, ей казалось, с комиссаром она поговорила не очень хорошо, вот и попыталась переключиться на другое.

— Да? — удивился Казик.

— Ты всего лишь два раза сказал да, вот сейчас третий раз. Это что, у тебя шифр такой? Странный разговор.

— Да уж не страннее твоего, — улыбнулся Казик, пряча телефон. — Если твой полицейский хоть что-то понял, то он семи пядей во лбу. Ну да ладно, тут ему напрямую объяснят.

— Слушай, приготовлю-ка я пока кофе, — Элюня перевела разговор на другое. — Но ведь ты вроде бы не хотел в этом участвовать…

Казик мрачно уставился на торшер. Теперь у него не оставалось сомнений — прямого контакта с полицией никак не избежать. Не может же он через Элюню передать комиссару фамилию шефа мафии. Во-первых, она не поверит, а во-вторых, возненавидит его, Казика, за то, что это он обнаружил главаря преступной шайки. А не назвать его комиссару нельзя, в нем вся суть. Элюня много раз говорила, что её комиссар — очень симпатичный и порядочный человек, может, удастся с ним поговорить по-мужски, откровенно…

— Я переменил мнение, — пробурчал Казик. — У твоего комиссара сейчас дела поважнее моих, взять хотя бы тебя. Полагаю, он недооценил грозящей тебе опасности, ещё немного — и тебя бы прикончили, его недоработка, так что должен пойти на послабление…

— Ничего я не поняла, но поступай как знаешь.

Комиссар Бежан появился через пятнадцать минут. Не был он таким уж недоумком, как предполагал Казик, и не оставил Элюню без охраны. И сейчас его беспокоило главным образом опасение, жив ли ещё его человек. Правда, шайка вымогателей до сих пор избегала мокрых дел, но в безвыходном положении могла пойти на все. Если Элюню предназначили на убой, зачем щадить какого-то случайного свидетеля? Прикончить, чтобы не свидетельствовал, зараза…

Человек комиссара оказался жив и вполне здоров. Он подтвердил наличие поблизости двух чрезвычайно подозрительных типов. Успокоившись насчёт человека, Бежан пораскинул умом и позвонил Элюне, забравшись в угол коридора на пятом этаже её дома.

— Я недалеко от вас, этажом ниже. Откройте мне, пожалуйста, чтобы не пришлось звонить в дверь и шуметь. Поднимусь по лестнице.

Получив согласие Казика, Элюня выполнила просьбу комиссара полиции. Вокруг происходили такие интересные события, что сердечные муки отступили куда-то на задний план. Девушка даже решила, что завтра, при встрече, непременно расскажет любимому все, что знает об афёре вымогателей, пусть видит, какая ей грозит опасность, может, это заставит дрогнуть его каменное сердце, может, встревожится за неё.

За четверть часа, что комиссар добирался до них, Казик успел обдумать план своих действий.

— Кофе кофеем, — сказал он, оглядывая накрытый в гостиной стол, — но я видел у тебя в кухне кое-какие вкусные вещи, не мешало бы подзакусить. Может, займёшься этим, я же пока коньячок достану.

Бежан уже открыл рот, чтобы возразить — нет у него желания закусывать среди ночи, но, взглянув на Казика, передумал. Элюня с готовностью поспешила в кухню, хотя и удивилась, ибо обычно такими вещами занимался сам Казик. Возможно, в присутствии полиции не захотел.

Казик воспользовался случаем.

— При ней я ничего вам не скажу, — быстро заговорил он, понизив голос. — Знаю фамилию шефа банды, кажется, она в него влюбилась. Эля понятия не имеет, что он бандит, а я в дурацком положении, ведь люблю её. Она при мне тоже ничего не станет о нем говорить. Надо вам пообщаться с глазу на глаз.

— Фамилия? — потребовал Бежан.

— Моя или его?

— На кой черт мне ваша, его, конечно!

— Стефан Барнич, — почти прошептал Казик. — Думаю, сам босс.

— Ладно, пани Бурскую сплавим… Там что-нибудь ещё найдётся? В кухне?

— Замороженная рыба.

— Хорошо, воспользуемся рыбой.

Элюня долго не копалась, вернулась с пустячками — чипсами, орешками, солёными палочками. Поставила на стол и вопросительно глянула на Казика.

Тот распорядился:

— А теперь расскажи пану полицейскому обо всем, что знаешь.

Поскольку теперь отпала необходимость скрывать Казика, Элюня могла более связно поведать о случившемся. В нужные моменты Казик вставлял свои дополнения, всячески подчёркивая планы негодяев отправить Элюню на тот свет.

— Распоряжение звучало однозначно, мерзавец был убеждён, что никто не слышит. Убить её сегодня вечером дома или завтра утром, обязательно до часу дня. В крайнем случае взломать дверь. Подождать, чтобы её хахаль ушёл. Хахаль — это я. А не уйдёт, то и хахаля пристукнуть. Можно не до смерти, если он ничего не увидит, пусть потом даёт показания полиции до посинения. Что же касается Бурской — непременно насмерть! Он скажет, когда она покинет казино. Ну и сказал: Уже! Вот и все.